Руал амундсен. Нобиле Умберто

Операция по поиску самолета Руаля Амундсена, которую норвежские исследователи начали в конце августа, не принесла результатов, сообщает AFP . Специалистам не удалось обнаружить обломки летательного аппарата, который пропал в Баренцевом море 18 июня 1928 года.

В поисках, проходивших в районе острова Медвежий, были задействованы поисково-спасательный корабль ВМС Норвегии "Тир" и автономный подводный аппарат "Hugin 1000 MR", который проводил исследование морского дна в районе предполагаемого падения самолета Амундсена.

"К сожалению, мы вынуждены признать, что ничего не нашли. С уверенностью можно сказать лишь одно: в районе исследования деталей самолета Амундсена обнаружить не удалось", - рассказала агентству журналистка Лена Кампрольф (Lena Kamprolf), которая принимала участие в операции.

В ходе поисков специалисты надеялись обнаружить 18-цилиндровый двигатель самолета Амундсена "Латам-47", а затем поднять его со дна. Руководители экспедиции к месту возможного крушения двухмоторного самолета заявили в интервью норвежской газете Nordlys, что на старте работ они обнаружили на дне несколько предметов подобных по форме и размеру деталям двигателя. Однако впоследствии выяснилось, что найденное не имеет отношения к самолету Амундсена.

Как рассказали представители группы исследователей, работавших в Баренцевом море, за несколько дней им удалось обнаружить на дне останки крупных морских животных, в том числе и китов, а также вещи, которые могли принадлежать экипажам рыболовецких судов - лестницы, мешки и другие предметы.

Праправнук Руаля Амундсена Николай Якобсен (Nicolay Jacobsen), который отправился на поиски самолета своего пропавшего родственника вместе с исследователями, заявил Nordlys, что несколько разочарован результатами экспедиции. "Жаль, что мы ничего не нашли. Это могло бы помочь не только нам, родственникам Амундсена, но и историкам, занимающимся изучением обстоятельств исчезновения его самолета. Но все равно, поиски стали для меня незабываемым приключением", - цитирует газета потомка знаменитого исследователя.

Самолет "Латам-47", на борту которого находился Руаль Амундсен, а также пятеро его коллег, исчез 18 июня 1928 в районе острова Медвежий. Экипаж воздушного судна принимал участие в поисках экспедиции исследователя Умберто Нобиле, потерпевшего крушение при попытке пролететь на дирижабле над Арктикой.

Предположительно, несколько человек из экипажа самолета Амундсена могли спастись, но впоследствии погибли в открытом море. Одна из последних экспедиций к месту возможного крушения была организована в 2004 году, однако ее пришлось прервать из-за неподходящих погодных условий. 24 августа 2009 года на поиски "Латама-47" отправилась новая группа специалистов, которая рассчитывала выяснить подробности крушения самолета и гибели исследователя, который в 1911 году стал первым человеком, достигшим Южного полюса.

Петтерсон кинулся тогда к французскому министру торговли Бокановскому, в ведении которого была в то время гражданская авиация, и через его посредство уже к вечеру добился от морского министерства обещания, что Амундсену будет предоставлен военный гидроаэроплан «Латам 47». Обо всем этом немедленно было сообщено по телеграфу Амундсену.

В девять часов утра Петтерсон приступил к выполнению своего плана и еще в тот же день все оформил. Поистине замечательная энергия и поразительная быстрота и решимость, которые можно было бы только приветствовать, не будь все эти приготовления погребальными…

Чтобы рассеять множество необоснованных слухов, ходивших после гибели Амундсена, о плохом состоянии самолета, о перегрузке его и т. п., мы считаем необходимым привести здесь хотя бы краткие сведения о «Латаме 47», почерпнутые нами из полуофициальных источников.

«Латам 47», выбранный для полета Амундсена французскими специалистами, был признан ими наиболее подходящим для целей экспедиции. Он был необычайно солидно построен за счет уменьшения радиуса действия, который был, однако, достаточно большим. Корпус самолета был из дерева и стали, в чем он уступал дюр-алюминиевому Дорнье-Валь, зато имелась большая возможность производить, в случае необходимости, на месте кое-какую починку. Для спуска на полярные льды аппарат не годился, но был вполне пригоден для спуска на воду в любом шпицбергенском фьорде, более или менее свободном от льдов. Об этом Амундсен был поставлен в известность еще до отлета из Норвегии, из чего можно заключить, что он едва ли решился бы по пути изменить свой первоначальный маршрут, вылетая из Тромсо в Кингсбэй, как это утверждали потом некоторые. «Латамом» можно было пользоваться для поисков итальянцев во льдах, для сбрасывания им провианта и т. д., но для того, чтобы с его помощью можно былоснять людей со льда, требовалось наличие поблизости довольно значительных пространств открытой воды: самолет мог садиться только на воду и подниматься только с воды.

«Латам» был недавней постройки, выдержал с честью все испытания и обнаружил прекрасные летные качества. На нем летал пилот Гильбо при наблюдателе де Кювервиле, механике Брази и радисте Валетте. Эта же команда и поступила в распоряжение Амундсена, хотя за несколько дней до полета де Кювервиль потерял при каком-то несчастном случае три пальца на руке. Самолет был снабжен двумя моторами Фармана по 500 л. с. и на нем была поставлена радиостанция (на длинной волне) с радиусом действия в 900 километров в воздухе и в 300 километров, когда самолет находился на воде. Таким образом, слухи о том, что у Амундсена был коротковолновый передатчик и потому сигналы с «Латама» не принимались ближайшими станциями, тоже являются необоснованными.

Все четыре летчика были людьми испытанными, смелыми и опытными и не раз принимали участие в длительных полетах. Гильбо в 1926 году водил эскадру самолетов из Франции на Мадагаскар. И он, и его заместитель и друг де Кювервиль, не пожелавший оставить товарища и командира и списаться с самолета в госпиталь для лечения руки, участвовали в империалистической войне с 1916 года.

Пятнадцатого июня Амундсен обратился к французским властям с настоятельной просьбой взять в полет Дитриксона в качестве запасного пилота и наблюдателя, особенно необходимого при полетах в полярных областях. Но и Гильбо и де Кювервиль запротестовали, тем более, что уже и так предполагалось оставить одного из летчиков во Франции, чтобы самолет мог взять больше полезного груза. В результате было решено, что де Кювервиль будет сопровождать «Латам» до Бергена, где уже сам Амундсен, посоветовавшись с Гильбо, определит, кто полетит на «Латаме», а кто отправится на Шпицберген пароходом и присоединится к экспедиции уже там.

Шестнадцатого июня утром все подготовительные работы были закончены, и «Латам» направился к берегам Норвегии.

Казалось, Амундсен должен был быть доволен: он осуществил все свои планы, слава его в Норвегии затмила славу Фритьофа Нансена, которому Амундсен всегда поклонялся, перед авторитетом которого трепетал, и сам Нансен публично признал его великим полярным исследователем.

Дирижабль «Норге» готов взмыть в воздух, чтобы устремиться в трансарктический перелет.

Норвежский летчик Дитрихсон всегда был верным другом Амундсену.

Валлет, Брази, Гильбо и Де-Кювервиль-экипаж «Латам-47»- не знали, что отправляются в свой последний полет...

«Латам-47» перед стартом.

На этой стеле, воздвигнутой Умберто Нобиле в 1969 году в заполярном Тромсё, высечено и имя Руала Амундсена.

Здесь Амундсен отдыхал и принимал своих друзей.

Норвежцы не забыли своего героя и заботливо охраняют его дом на берегу Буинефьорда.

Крепко сжав кулаки, неотрывно глядя в море, стоит бронзовый Амундсеи на одной из площадей Тромсё.

Но прошли торжества, отгремели овации и салюты, засохли цветы; наступили будни. Триумфальный полет, как всегда, принес Амундсену не только славу, но и крупные долги. И снова нужно было зарабатывать деньги лекциями, книгами, статьями.

В буржуазном мире славе нередко сопутствуют зависть, клевета, инсинуации. Мелкие недоразумения между людьми, неизбежные в большой и сложной экспедиции, порой возводятся в абсолют и становятся пищей для сенсационных измышлений, порочащих известных людей. Так случилось и на этот раз. Вскоре после завершения полета в разных газетах появились статьи, в которых говорилось о том, что на борту «Норге» во время полета между норвежцами и итальянцами все время происходили стычки. Это измышление со всей категоричностью опроверг сам Амундсен в книге-отчете о полете, опубликованной вскоре после возвращения домой. Вог что он писал по этому поводу:

«Наш полет возможно было совершить только при величайшем дружелюбии, и мы заверяем вралей из заграничной сенсационной прессы, что более спокойного и мирного места, чем «Норге» во время полета, никогда не существовало. Да будет нам позволено заявить здесь без околичностей и самым категорическим образом, что за время всего полета мы ни разу не слышали ни одного невежливого слова, не видели ни одной кривой физиономии. Да и каким образом можно было выбрать на ссоры время? Один этот вопрос кажется нам вполне достаточным, чтобы повергнуть в прах все злостные измышления такого рода» («Первый полет над Северным Ледовитым океаном», стр. 267).

Появились многочисленные статьи, ставящие под сомнение руководящую роль Амундсена при перелете. В них говорилось, что Амундсен и Элсуорт были не более чем пассажирами и наблюдателями, что Нобиле не только создал дирижабль, но и умело провел его не только из Рима к Шпицбергену, но и через Атлантический бассейн. До Амундсена доходили слухи, что Умберто Нобиле в Италии встречают как покорителя Северного полюса, что на него сыплются награды, что ему пожалован генеральский чин. Даже некоторые норвежские газеты вслед за итальянскими стали славословить Нобиле, умаляя заслуги Амундсена.

Амундсен был человеком замкнутым и самолюбивым. Клевета, намеки и прямые нападки в прессе сделали его излишне подозрительным и раздражительным. Трудное финансовое положение заставляло его следить за тем, чтобы описания экспедиции не уплывали из его рук. А потом, он уже был избалован славой и ему было обидно, что его ставят позади неопытного в полярных делах человека. Амундсен начал вспоминать отдельные штрихи поведения Нобиле во время перелета, которым тогда он не придал значения и которые теперь казались ему весьма характерными для Нобиле.

Эволюция отношения Амундсена к Нобиле хорошо прослеживается при сравнении книг, написанных им с интервалом в год. В своей книге-отчете он щедро расточает Нобиле похвалы. Так, например, характеризуя участников полета, он пишет:

«В капитаны корабля нам удалось заполучить самого подходящего для этой цели человека - полковника Умберто Нобиле, конструктора и строителя «Норге». Кроме того, он за время существования воздушного корабля совершил на нем целый ряд удачных полетов. Мы поздравили друг друга с удачей, когда Нобиле дал нам согласие, и единодушно признали, что более подходящего человека нельзя было найти. С первой же минуты своего назначения Нобиле с головой ушел в дело. Если упоминать о тех или иных его изумительных достоинствах, то, как нам кажется, добросовестность в подготовке к нашему полету должна стоять в списке номером первым» (Там же, стр. 262).

Или вот еще восторженные слова в адрес Нобиле, по поводу приземления дирижабля на Аляске:

«Он был проведен блестяще, и мы в знак уважения обнажаем головы перед капитаном корабля за то спокойствие и красоту, с которыми все было выполнено».

И лишь в одном месте, в конце отчета, где Амундсен описывает прибытие состава экспедиции в Сиэттл, пробегает тень раздражения. Сходя с парохода, Амундсен увидел Нобиле и двух его спутников в блестящей военной форме, тогда как все остальные были в костюмах золотоискателей, которые удалось раздобыть на Аляске. А между тем перед отправлением на Шпицберген они договорились не брать в полет ничего лишнего. «Гнев охватил меня, когда я это увидел, но что пользы от того, что я рассердился! Полет был совершен, так что теперь к нему ничего нельзя было ни прибавить, ни убавить» (Там же, стр. 282).

И вот за короткое время Амундсен стал врагом Нобиле. Виной тому были газетные сплетни, нескончаемые денежные затруднения, расшатанная постоянным напряжением нервная система. Всего лишь через год, в книге «Моя жизнь», в главе VIII под названием «Трансполярный перелет на «Норге», он рисует поведение Нобиле в экспедиции только черными красками.

Чешский физик профессор Франтишек Бегоунек, хорошо-знавший и Амундсена, и Нобиле, считает выпады Амундсена против Нобиле несправедливыми. Во время подготовки полета Бегоунек находился в Кингсбее, где занимался исследованиями атмосферного электричества. Кстати, он отдал на «Норге» свой единственный прибор для научных наблюдений- фотоскоп. Амундсен пригласил его участвовать в полете, но в последний момент выяснилось, что для него не осталось места в гондоле дирижабля.

Через два года он принял участие в экспедиции Нобиле на дирижабле «Италия», закончившейся катастрофой. Об этой экспедиции он написал книгу «Трагедия в Ледовитом океане» (изданную на русском языке в 1962 году издательством «Иностранная литература»). В своей книге он говорит, что, отзываясь о Нобиле самым резким образом, Амундсен был неправ. «Это оттолкнуло от Амундсена многих почитателей, в том числе и на его родине, в Норвегии».

Да, вероятно, Амундсен не был объективен в оценке Нобиле. Но понять его можно. Всю свою жизнь он посвятил одному стремлению - быть первым в неизведанных и самых трудных местах. Когда стало известно, что Нобиле готовит собственную экспедицию в Арктику на новом дирижабле, это вызвало новый прилив популярности молодого воздухоплавателя. Заслуги его в предшествующем полете преувеличивались, а заслуги Амундсена и его соотечественников сводились на нет. В вакханалии клеветы и измышлений буржуазной прессы трудно было отделить, что говорил сам Нобиле, а что было гипертрофировано или просто выдумано досужими репортерами.